– Да где ж его теперь взять, такого усатого? – ехидно спросил Доброе Утро.
В ответ дед Брюсли только засопел.
– Давайте узбагоимся и, пока есть время, еще раз повторим наш план, – нарочито гнусаво предложила Морковка, которой стало скучно разглядывать тротуары, заполненные праздной толпой.
– Докладывай ты, Жека, – отдал команду командор автопробега.
Доброе Утро начал говорить:
– Значит, так. Через полчаса Аскари, как обычно, начнет уборку Мавзолея. Ты, Алёна, подходишь к боковому входу и отвлекаешь на себя внимание охраны каким-нибудь глупым вопросом.
Морковка тут же надулась.
– Почему это у меня глупые вопросы?
– Потому, что ты ничего кроме «Желаний Тантры денежного потока» не читаешь, – вступился за друга Очкарик.
На это даже Морковке возразить было нечего. Она смолчала, а Доброе Утро продолжил:
– Пока Алёна будет сводить охрану с ума, Аскари обесточит Мавзолей. Затем откроет изнутри двери главного входа. Без электроэнергии видеокамеры и все замки перестанут работать. Мы сможем забраться в саркофаг.
– А как эта дочь непролазных джунглей отключит электричество? – спросил дед Брюсли.
Морковка обиженно пробурчала:
– Элементарно, Ватсон! В Мавзолее есть скрытая розетка, чтобы можно было подключить пылесос и тому подобные штуки. Аскари просто сунет шпильку в розетку, а потом обратно вытащит. Я ее научила. Пульт охраны вместе со светом вырубится.
Очкарик многозначительно произнес:
– Короткое замыкание – страшная сила в неумелых руках!
– Между прочим, Аскари будущий политолог и вегетарианка! – обиделась за новую подругу Морковка.
– О, вегетарианка?! Это как? – заинтересовался Доброе Утро.
– Людей она не ест, если тебя это беспокоит!
Посмотрев на Морковкино злое лицо, Доброе Утро предпочел озвучивать дальнейший порядок действий:
– Итак, свет гаснет. Пока охранники в темноте определяются, входим втроем в склеп забытого кумира через главные двери: я, Очкарик и Манчестер. Мы с Очкариком по быстроляну меняем местами покойников и исчезаем в ночи, таща следующего мертвеца на своих плечах. Красная тачанка с дедом Брюсли на облучке будет ждать нас за Покровским собором.
– Господи, как все это задрало! – в сердцах заметила Морковка.
– А охранники нашу троицу не заметят? – спросил ее дед Брюсли. – Они же рядом будут.
– Нет, не рядом. Помещение охраны отделено от траурного зала стенкой, – ответила Морковка, – а в траурном зале нет ничего кроме саркофага и сквозняков. Я Мавзолей в Интернете досконально изучила. И Аскари многое рассказала, как уж смогла. Но предупреждаю – времени у вас, мальчики, будет немного. Причем, действовать придется на ощупь. Смотрите на Аскари не наткнитесь – ее в темноте будет не видно. И покойников не перепутайте, а то еще обратно Манчестера притащите.
– Обижаешь? В питерском же морге не перепутали, – оскорбился Доброе Утро. – Там ведь тоже два покойника было.
– А кто второй? – заинтересовалась Морковка.
– Какой-то Дуремар. Тоже жулик, наверное. Меня моя знакомая специально предупредила, чтобы я Манчестера забрал.
– И что мы будем делать после нашего киднэппинга? – задал вопрос Очкарик.
Морковка улыбнулась.
– Если сегодня все пройдет на ура, то завтра к полуночи поедем в Митинский крематорий. В крематории избавимся от трупа и вернемся домой. Предупреждаю – будет немного страшно, но я все продумала. Ничего, прорвемся!
– А кому достанется бриллиант? – задал новый вопрос Очкарик.
– Никому! – отрезала Морковка. – Пусть Манчестер его так и хранит.
– Конечно, настоящий бриллиант в пузе придаст нашему покойнику дополнительный блеск, – согласился Очкарик.
– Мне все равно, в чьем чреве будет храниться сокровище. Лишь бы вы мне за комнату заплатили, – добавил дед Брюсли.
Доброе Утро с готовностью кивнул.
– Заплатим, дед. Я же обещал. Нужно только в Питер поскорее вернуться.
Ободранная «шестерка» с петербургскими номерами шустро пробежалась по Васильевскому спуску, свернула к Храму Василия Блаженного и замерла на полупустой автостоянке под огромной рекламной растяжкой с надписью «Проктология». Вокруг не было видно ни души. Хотя солнце давно угасло, но распаренная ночь, сменившая знойный день, распугала любителей погулять на главной площади страны. Лишь одинокий «ментомобиль» неподалеку от Спасской башни с парой осоловевших полицейских внутри оживлял безлюдье.
– Ночка-то выдалась темная, воровская, – заметил дед Брюсли, тоном заправского рецидивиста.
– Ладно, я пошла отвлекать, – сказала Морковка, посмотрев на часы. – Вы, мальчики, должны быть у входа в Мавзолей через десять минут.
– Удачи, Алёна! – хором пожелали остальные.
– К черту! Если не вернусь, прошу считать меня коммунисткой!
Морковка выбралась из «шестерки», распустила свои иголки, одернула сексуальную мини-юбку, три раза для тренировки зазывно улыбнулась и, виляя тощими бедрами, направилась к всем известному темному зданию, копирующему формы древневавилонских храмов-зиккуратов.
– Ну, а вы, волокиты, готовы? – спросил дед Брюсли Очкарика и Доброе Утро, когда те вытащили Манчестера наружу.
– Всегда готовы! – пропыхтел Доброе Утро, устраивая поудобнее безвольную руку покойника на своих плечах.
– Тогда волоките своего «гладиолуса» к Мавзолею. От винта!
Изображая подгулявшую троицу, Очкарик, Доброе Утро и Манчестер, который отнюдь не благоухал, проковыляли мимо полицейской машины, в которой томились сотрудники правоохранительных органов. Никто из полицейских не обратил внимания на двух алкашей в дурацких бейсболках, с трудом тащивших на себе третьего. Мало ли пьяни болтается по столице.
Через несколько минут могучая кучка с эскортом из нескольких, жужжащих как мотоциклы, мух без помех достигла входа в Мавзолей. Двери были призывно приоткрыты. За ними царила кромешная тьма. За углом Морковка настойчиво допытывалась у обалдевшего охранника, где она сейчас (в глухую полночь!) сможет купить зубную пасту.
Общеизвестно, что дьявольски трудно сделать нечто полезное себе и другим, а вот любая глупость получается сама собой. И чем глупее глупость, тем легче ее сотворить. Видимо подчиняясь этому странному закону, задуманный Морковкой совершенно невозможный план вполне удался. Внезапное отключение приборов не вызвало у разомлевших от духоты охранников ни малейшего беспокойства. Такое уже случалось не раз. Тем более, после больших строительных работ. Все охранники были тертыми мужиками, прошедшими не одну горячую точку, и по собственному богатому опыту знали, что часто оборудование после ремонта работает хуже, чем до. Поэтому, сразу потеряв в наступившем мраке Аскари, они не стали искать уборщицу (сама найдется, когда дадут свет), а занялись рутинными звонками и докладами непосредственному начальству. Начальство, в свою очередь, отправило донесения из Мавзолея по вертикали власти вверх. А, между тем, время шло.
Как и было заранее условлено, Аскари, совершенно слившись с темнотой, вытащила зловредную шпильку из розетки, открыла двери и не замеченная вернулась на пост охраны. Там она, забывшись, по привычке оскалилась, ее сразу обнаружили и «обласкали»: «Ты где бродишь, гуталин зубастый? Только людей пугаешь, банан тебе в ухо!». Тем временем Доброе Утро и Очкарик, волоча Манчестера, вошли в Мавзолей. Они осторожно спустились по левой лестнице вниз, в траурный зал. Стараясь не шуметь, Очкарик с трудом открыл тяжелое пуленепробиваемое стекло. Друзья вытащили из саркофага мумию кремлевского мечтателя и положили вместо него Манчестера. Для маскировки Доброе Утро надел на знаменитого покойника свою бейсболку. Он был не жадным челом.
Подхватив под руки легкое тело большого друга рабочих и крестьян, друзья по невысокому подиуму обошли саркофаг и по правой лестнице вышли на улицу. Теперь останки вождя ждал короткий путь через Митинский крематорий к героическому концу в офисе компании «Фрутойл». Так буднично, даже скучновато, произошло неслыханное кощунство – осквернение Мавзолея.
Когда Доброе Утро и Очкарик, задыхаясь, дотащили мумию до автостоянки, Морковка уже спокойно курила возле «шестерки» какую-то дурь из обширного арсенала африканской фармакологии. Дед Брюсли, сразу узнавший под согнутым козырьком бейсболки знакомый еще с октябрятского детства добрый прищур великого дедушки, укоризненно качнул головой и проворчал:
– Вот ведь чего наоверложили! А все, потому, что в государстве порядка нет и суета. Я же говорю: Сталина нужно поднимать, твою в колено!
10. «Завтра снова мы выйдем в огромное море…»
– Мегапривет, гомик! Уже вечер! Хочеццо фкуснопожрадь!
Очкарик с сожалением отложил в сторону курс для начинающих «Разведение тропических тараканов в домашней неволе». Бурные события последней недели никак не отразились на его внешности. Ни суровых складок на переносице, ни шрамов, ни усталого, все понимающего взгляда. Очкарик остался точно таким же, как раньше: длинным, тощим, в очках, черной одежде и с мятной жвачкой за щекой. Короче, умученным турбоботаном.
